Предисловие.

В октябрьском номере журнала Down Beat 1997 г. было опубликовано письмо к издателю, содержавшее сомнения по поводу результатов ежегодного опроса критиков. Автора письма смутило то, что в большинстве своем критики со всего света джазменом года назвали Сонни Роллинза; он написал буквально следующее: «кого лично я считаю достойным занять первое место?... Превосходным выбором был бы Орнетт Коулмен... Орнетт — современный музыкант, постоянно стремящийся расширить границы джаза. У него есть свой лэйбл и сайт. К своим выступлениям он привлекает симфонический оркестр, мультимедийные технологии, мастеров перформанса.... В том же номере Down Beat запись дуэта Коулмена и пианиста Иоахима Кюна получила положительную рецензию в четыре с половиной звездочки; и опять-таки в том же номере трубач Том Харрел сказал в интервью о Коулмене: «в его игре есть все: и незамутненность чувств, и невероятная смелость — именно это вдохновляет меня». Правда, все в том же номере критик Джон Макдоноу в рецензии на запись Джери Аллен "Eyes... in the Back of Your Head" (где два номера сделаны в дуэте с Коулменом) заявил, что звучание саксофона напоминает «пронзительный вопль человека, прищемившего дверью ванной комнаты палец ноги», добавив: «ничто на свете не может... оправдать те вершины абсурда, которых достигло в последние годы преклонение перед Коулменом». Ясно одно: вот уже более четырех десятилетий, прошедших с момента выхода "Something Else!!!" — первой пластинки Коулмена — его творчество остается предметом горячих споров — что, быть может, огорчает поклонников, но служит также признаком того, что это искусство все еще сохраняет способность к провокации. Массированное переиздание записей Коулмена на CD вновь сделало, к счастью, доступными множество важных альбомов, музыка Коулмена теперь все чаще становится предметом музыковедческого анализа, выходит все больше серьезных исследований, посвященных его творчеству. Эта работа не является исчерпывающей биографией Орнетта Коулмена. Джон Литвейлер в своей книге «O.Coleman — Life in Harmolodic» уже зафиксировал мельчайшие подробности жизни музыканта. Моя задача — снабдить слушателей надежный путеводителем по миру гармолодики, где были бы все необходимые биографические сведения, но основное внимание уделялось бы музыке, включая общие замечания по особенностям импровизации и композиции и подробное обсуждение наиболее значительных записей — равно как и таинственной теории гармолодики. И если бы удалось сообщить длящимся спорам об Орнетте Коулмене некоторое фактическое подкрепление, это превзошло бы все ожидания автора.
Питер Никлас Уилсон Февраль 1999 г.

Вступление (Пэт Метени)

Орнетт — это тема, которая не исчерпывается обсуждением одной лишь музыкальной составляющей. Все то, что дал он миру как импровизатор, лидер группы и композитор будет оставаться предметом самого пристального внимания каждого следующего поколения исполнителей. В грядущих спорах будут постоянно затрагиваться собственно музыкальные элементы, как то: концепция гармонии, звук, фразировка, способность музыканта довести до логического завершения любую свою идею и многое другое. Но для меня достоинства того, что создал Орнетт, далеко выходят за рамки собственно манеры игры — как это бывает со всякой действительно великой музыкой.
Орнетт — редкий пример музыканта, создавшего свой собственный язык, свой мир, свою реальность — до той степени, где имитация не то что невозможна, многим страшно даже думать о чем-то таком. В акустическом джазе, который Орнетт покинул, собрав в 1970-е гг. электрическую группу Primetime, он был выше всех теперешних исполнителей, и этому нет никаких объяснений. А его длительные опыты с электрическим звучанием привели к тем немногим достижениям в этой области, которые, преодолев ограничения, которые несут провода, рычаги и кнопки, достигли поистине вершин духовной музыки.
Моя встреча с музыкой Орнетта Коулмена, а затем и с ним самим остается одной из самых важных и значительных страниц моей музыкальной биографии. Как музыкант я сложился на Среднем Западе, и, чтобы лучше понять эволюцию современной музыки в целом, мне вполне естественно хотелось побольше узнать о таком крупном исполнители, как Орнетт. Часами я слушал его записи, пытаясь как можно глубже проникнуть в его метод. Казалось, он использует много тех же самых приемов, что и боповые и постбоповые музыканты (технику которых я также тщательно изучил), выходя в тоже время за рамки этой формы. Я наивно верил тогда, что эти необычайно продвинутые и изощренные исполнители, помимо всего прочего, еще и получают огромное удовольствие, творя свою музыку — что для меня в 14 лет было особенно важно.
Уходя все дальше в эту музыку, я пытался понять, что именно в ней так нравится мне. Я понял, что основное ее свойство (речь идет, прежде всего, о таких записях как Change of the Century, This Is Our Music и New York Is Now) — то же, что и во всякой другой хорошей музыке, от Баха до Beatles или же Майлза Дэйвиса: в мелодиях и в самом духе, лежащем в их основе, присутствовала своего рода необходимость — они НЕ МОГЛИ играть по-другому, ни один звук не может быть поэтому изменен. Каким-то образом им удавалось делать это спонтанно, в процессе коллективной импровизации, изобретая новые формы на ходу. То, как Орнетт и контрабасист Чарли Хейден слышат друг друга и творят вместе бесконечную паутину скрытых гармоний, обращаясь к самым разным источникам — от блюза до наиболее продвинутых форм классического контрапункта — одно из самых сильных музыкальных впечатлений моей жизни. С точки зрения общего звучания этот квартет без фортепьяно, особенно в своих первых записях, демонстрировал взаимопонимание и экономию средств, что создавало необычайную широту звучания при ограниченном числе инструментов традиционного джазового состава и, будучи революционным для своего времени, до сего дня остается безусловно актуальным. Вот уже почти 40 лет достижения Орнетта с точки зрения музыки, духовности и философии подвигают музыкантов заглянуть в себя и найти там нечто такое, что осталось бы, быть может, сокрыто от них, если бы Орнетту не удалось когда-то столь убедительно сотворить свой собственный язык. Он остается одним из самых ярких примеров того, что может достичь человек, наделенный твердым пониманием музыки и звука.... Мне выпала редкая возможность рассмотреть вблизи творчество Орнетта, а также узнать от одного из живых гениев много нового об импровизации как таковой. Все это время и, особенно, в ходе последующих гастролей я испытал сильнейшее потрясение от того, как много времени и энергии Орнетт тратит на создание своей музыки. Меня самого называли трудоголиком — говорили, что я много часов репетирую, когда тружусь над новыми проектами — но в лице Орнетта я встретил такого человека, который превзошел меня в этом. Помню, во время нашей гастрольной поездки (в Штатах, по концерту в городе — поистине изматывающий график), мы приезжали обычно в гостиницу около полудня, и Орнетт тут же уходил к себе в номер и начинал репетировать, играя беспрерывно вплоть до саундчека в 4 часа. Он играл и во время саундчека — помню, как однажды я попросил его остановиться хотя бы на несколько минут, чтобы можно было проработать некоторые технические моменты, вроде педали громкости, без того чтобы кричать, разговаривая со звукоинженерами! Он мог затем остаться в зале и продолжать репетировать вплоть до самого начала концерта, затем играть безупречно (и долго!) (наши выступления продолжались в среднем 2 часа без перерыва) собственно концерт. По окончанию концерта он мог снова остаться и играть еще час или два. Я не видел другого музыканта независимо от возраста, который был бы так предан музыке, как Орнетт, и попросту был бы столь же вынослив. Кроме того, интересно было слушать, КАК он репетирует. Прежде всего, это было непохоже на обычную репетицию, скорее на концерт — с редкими паузами, чтобы осмыслить новый приток идей, которые, в принципе, характерны и для его выступлений. Помню, на меня произвело впечатление, до чего мелодичными были его репетиции — я подумал, что вот, за минуту родились десятки великих мелодий Орнетта, а сколько у него их еще в запасе!
Помимо того, что Орнетт — один из гениев современной музыки, он также одна из самых тонких и душевных личностей в этом мире. Его чувство юмора, столь заметное в музыке, наполняет также его поведение за сценой — музыка Орнетта превосходно отражает, т. о., его личность. А его скромность — при всех потрясающих достижениях и способностях — показывает мудрость, соответствующую его уровню дарования.
В заключении я должен сказать, что из того, что я приобрел, слушая и исполняя музыку Орнетта, находясь рядом с ним, более всего меня поразила и вдохновила его последовательность в выработке собственного языка. То, что он неуклонно следует собственной музыкальной эстетике, можно считать основным признаком наличия у него ясного творческого видения. Он вдохновил меня — как к настоящему моменту уже тысячи исполнителей — следовать принципу обращаться всегда к СОБСТВЕННЫМ чувствам и мыслям, с тем чтобы понять, что мы можем сказать с помощью НАШЕГО музыкального языка — если только нам хватит смелости прислушаться к музыке, которая звучит внутри нас, так, как это удается Орнетту. А такая способность встречается теперь все реже и реже, и все меньше ценится она в той консервативной ностальгической культуре, пребывая в которой, я пишу эти строки. Тот бесценный дар, что Орнетт принес в мир музыки, останется навеки источником вдохновения для грядущих поколений музыкантов всех стилей и направлений. Вот был человек, который играл собственную музыку и делал это по-своему, чему доказательством служит его обширное наследие, остающееся в ряду величайших достижений музыки нашего времени.

Материал подготовил Е.Черепанов