Главная » 2009»Июль»17 » Charles Gayle - последний рыцарь контркультуры.
Charles Gayle - последний рыцарь контркультуры.
12:15
Продолжаем знакомство с влиятельными музыкантами фри-джаза и с их взглядами на музыку. Чарльз Гейл музыкант, с творчеством которого стоит познакомиться.
***
Контркультура для многих остается понятием, ограниченным вполне определенными временными, географическими, социальными, идейными и творческими рамками. Это времена хиппи, психоделической музыки, наркотических “путешествий” доктора Лири и невнятных левацких политических лозунгов — США и Западная Европа, середина и конец 60-х годов. Кто-то отодвинет начало этого движения в пятидесятые годы, вспомнив битников и книги Гинзберга и Керуака.
В определенном смысле и в джазе, по крайней мере, два стилистических направления формировались как контркультурные, неся в себе мощную идеологическую и социальную подоплеку: это боп в сороковые и, в особенности, фри-джаз в шестидесятые годы. Неслучайно главный идейный рупор последнего направления ЛеРой Джонс (он же Амири Барака) категорически отказывался называть музыку своих единомышленников “дядитомовским” термином “джаз” и предпочитал определение “новая черная музыка”. Арчи Шеппу больше нравился вариант “фри-мьюзик” (так он назвал один из своих дисков). Но в итоге прижился и укоренился термин, который впервые употребил в 1961 г. Орнетт Коулмэн — фри-джаз. Прижился термин, прижился стиль, ушла в прошлое острая межрасовая напряженность в Штатах, а с ней выветрился и сопутствовавший фри-джазу идейный привкус, и “контркультурный” ореол. Практически все звезды фри-джаза 60-х сегодня играют уже иначе: музыканты эволюционируют вместе с временем, а такие люди, как Эйлер, Дольфи и, конечно же, Джон Колтрейн, остались навеки вписанными в то время, когда они жили и творили...
Но фри-джаз — это не только звезды. Идеи свободной импровизации завладели в 60-е годы воображением многих темнокожих музыкальных революционеров. И те, кто оказался замечен публикой и критикой, издавал диски и появлялся на фестивалях — это лишь надводная часть айсберга. Многие так и остались безвестными, а некоторые только сравнительно недавно вышли из глубокой тени. Чарльз Гейл — одна из таких фигур.
... Кто сказал, что легендарные личности в джазе — это целиком достояние прошлого? Гейл — прекрасный пример живой легенды. Почему легенды? Гейл, безусловно, яркий, сильный и необычный тенор-саксофонист и композитор. Но дело даже не в этом, трудно найти в современном джазе другого человека со столь же необычной судьбой, которую, к тому же, он выстраивал сам, по собственному разумению и сообразно собственным взглядам. И на жизнь, и на музыку.
Чарльз Гейл принадлежит к поколению Эйлера, Шеппа, Черри, Чикаи и годится в младшие братья Джону Колтрейну — родился он в 1939 году в Буффало, штат Нью-Йорк. В его жилах есть толика крови чероки. Очевидно, такой, индейско-афроамериканский генотип равно благоприятствует как музыкальным талантам, так и экстравагантности в жизни — достаточно вспомнить гитариста по имени Джими Хендрикс. Но вернемся к нашему герою: самостоятельно, без чьей-либо помощи, Чарльз выучился играть на саксофоне и фортепиано. Его первыми образцами были Бад Пауэлл, Паркер, затем Монк. Со временем он нашел окончательно свой инструмент — им стал тенор-саксофон, и выбрал свое творческое кредо — самовыражение, эксперимент, полная внутренняя свобода. Неудивительно, что идеи Коулмэна, Эйлера и иже с ними пришлись ему по сердцу: это была его музыка. По манере игры Гейл до сих пор очень напоминает Элберта Эйлера: такие же длинные, без вибрации, фразы, не очень высокая динамика исполнения, компенсируемая невероятной внутренней экспрессией. Гейл не опровергает очевидную схожесть манер и объясняет ее с хладнокровием и эпической образностью наследника индейских традиций: “Мы пили из озера Эри в одно время. Он родом из Кливленда, а я из Буффало.” (Оба этих города, хотя и находятся в разных штатах, лежат на берегах вышеупомянутого озера. — Прим.авт.). Зато внемузыкальную составляющую фри-джаза Гейл воспринял явно афроамериканской частью своего “я”. В те годы он был отнюдь не чужд идей черного национализма и до сих пор в его интервью не редки уже не столько гневные, сколько ядовито-саркастические филиппики в адрес белых хозяев шоу-бизнеса, эксплуатирующих темнокожих музыкантов.
Сам же Гейл с молодых лет определил для себя несколько принципов, которым он следовал с железной последовательностью: заниматься только музыкой, играть только то, что хочет он сам, и никогда не идти на компромиссы. Если читатель вспомнит другого музыканта с принципами, Уильяма Хукера, о котором мы писали в №1-2 за этот год, то Гейл по сравнению с ним еще более радикален. Хукер нашел себе работу для денег и играет джаз только для души, Гейл же не желал заниматься ничем иным, кроме джаза. Человеку с принципами нашлось место только на улице. И Гейл такой вариант принял. Он занял место среди десятков других уличных музыкантов, смешавшись с этой пестрой и разномастной толпой, и только одно отличало среди прочих этого упрямца с тенор-саксом: он мог дать сто очков вперед многим из тех, кто блистал на профессиональных сценах. Гейл не кокетничал термином “андеграунд”, он действительно жил и работал в настоящем музыкальном подполье, расположенном на улицах Буффало, оставаясь безвестным почти для всех, кроме десятка-другого продвинутых меломанов. Впрочем, иногда он “всплывал” и тогда легенды о нем получали новую пищу.
Свидетельствует Бьюэлл Найдлингер, сайдмен Сесила Тейлора в начале 60-х: “Я привез его на концерт в Нью-Йорк, году в 67-м или что-то около этого... Играл Фэрроу Сандерс со своим бэндом, играл Арчи Шепп. Он сдул их всех с лица земли.” А потом, как утверждает тот же Найдлингер, “он остался на день и вернулся в Буффало, он не хотел иметь с Нью-Йорком ничего общего”.
В биографии человека, подобного Чарльзу Гейлу, всегда много информационных лакун. Из-за этого некоторые факты выглядят уж вовсе диковинно. По утверждению Пола Грешема, который позже работал с Гейлом, в 1969 г. Чарльз даже какое-то время преподавал в университете, причем курс ему достался после ухода не кого-нибудь, а самого Мингуса. Грешем и сам учился у Гейла, а самым знаменитым его студентом он называет... Джея Бекенштейна, основателя “Spyro Gyra”, причем Грешем ясно помнит “как Чарльз пытался научить Джея играть блюз”. Трудно представить себе двух людей с более противоположными взглядами на джаз, чем Гейл и Бекенштейн, а вот поди ж ты...
Большинство источников сходится в том, что в начале 70-х Чарльз Гейл все же перебрался в Нью-Йорк. Он по-прежнему не признавал ничего, кроме фри-джаза, а прокормиться такой музыкой в Нью-Йорке было попроще. Выбор этот дался Гейлу нелегко. Он несколько раз курсировал между родным городом и Большим Яблоком, прежде чем решиться на такой шаг.
В Нью-Йорке Гейл стал сквоттером — понятие, близкое к нашему грустному неологизму “бомж”, просто тамошние бомжи часто не ютятся в подвалах и теплофикационных камерах, а поселяются явочным порядком в брошенных зданиях, изношенных и не подлежащих ремонту. В декабре 1993г. журналист Дэвид Рубин, беседовавший с Гейлом, с ужасом сообщал, что жилье Чарльза в тот период было оснащено водопроводом и электричеством, но не имело отопления, а Гейл поведал ему, что живет без отопления уже 15 лет. Эх, какое смачное идеологическое блюдо могла бы сделать из этой истории газета “Правда” этак в году 80-м! Нам же остается сегодня лишь продолжить жизнеописание Чарльза Гейла и гадать, каков же процент истины в этих леденящих душу историях (сдается мне, что в том, как сегодня пишут о Гейле у него на родине, есть нечто и от тонко продуманной рекламной кампании). Итак, Гейл играл свой фри-джаз на улицах и в нью-йоркской подземке, зарабатывая таким образом в день на один полноценный прием пищи. Время от времени его вытаскивали поиграть в настоящих концертах. Около 1973 г. он поражал всех своей техникой, выступая с ансамблем Рашида Али в Гринвич Вилледж, с Сесилом Тейлором он даже ездил в Европу. Там всегда любили фри-джаз и именно европейская фирма первой увековечила игру Чарльза Гейла в звукозаписи.
Весной 1988 года маленькая шведская независимая компания “Silkheart” записала и чуть позже издала сразу три диска Чарльза Гейла (к моменту этого фонографического дебюта музыканту было уже почти пятьдесят лет). Два из них Гейл сыграл в формате трио с ранее работавшими с ним американскими партнерами, а на третьем к ним присоединился известнейший авангардист Джон Чикаи, переигравший со всеми фри-джазовыми знаменитостями, включая Колтрейна. Чикаи был в восторге от работы с Гейлом и чрезвычайно высоко оценил его мастерство, в чем можно убедиться, прочитав фрагменты его интервью в “Jazz — Квадрате” №3/ 98. Весь материал на этих альбомах был почти полностью авторским, за исключением старинной пьесы “Lift Every Voice”, заслужившей в 70-х годах славу своеобразного гимна афроамериканских радикалов. В соревновании двух тенор-саксофонов (Чикаи играл как на теноре, так и на сопрано), по мнению ряда критиков Гейл в традиционной для него, “эйлеровской” манере переиграл именитого мастера. Позже Чикаи участвовал в еще нескольких проектах Чарльза Гейла.
Благо, новых проектов в 90-х годах у Гейла уже хватало. Бескомпромиссный авангардист, неизбалованный вниманием джазового сообщества, наконец-то завоевал широкую известность, хотя и в узких авангардных кругах. На деньги своих поклонников, оплачивавших ему дорогу, Гейл летал в Европу, где он стал желанным гостем в небольших фирмах звукозаписи, специализирующихся на авангарде — например, итальянской “Black Saint” или германской FMP. Особенно любопытны его проекты, реализованные в Берлине. “Touchin’ On Trane” был записан в формате трио с Рашидом Али на ударных и бывшим партнером Сесила Тейлора контрабасистом Уильямом Паркером. Хотя название альбома вроде бы указывает на колтрейновские мотивы, но в музыке незримо присутствует и Элберт Эйлер. Легко поверить свидетельствам прессы, что концерты Гейла производят еще более сильное впечатление, чем его диски. Фри-джаз вообще много проигрывает без живого общения музыкантов с залом. В этом смысле особо ценен концертный альбом “Berlin Movement From Future Years”. В отличие от вышеупомянутого диска, здесь партнерами Гейла выступили молодые музыканты — Вэттел Черри (контрабас) и Майкл Уимберли (ударные). В трех длинных, по 20-30 минут, композициях трио Гейла продемонстрировало, как пишет критик из “JazzIz” Брюс Кэрнивал, “...фри-джаз в классическом смысле этого слова: витальная энергия без заранее заготовленных структур”.
Определенное признание неукротимый фри-джазовый пророк нашел и в своем отечестве. Когда вокруг имени человека, в течение долгого времени играющего в Нью-Йорке авангард, начинают роиться легенды, это значит, что его пути вполне исповедимы: они неминуемо пересекутся с “Knitting Factory”. Вулканический темперамент Чарльза Гейла нашел благодатную почву для самовыражения в регулярных концертах на клубной сцене Майкла Дорфа. Несколько таких сонористических “извержений” было увековечено на диске “More Live At The Knitting Factory”, где Гейлу ассистировали сразу две ритм-группы: басисты Черри и Паркер и ударники Уимберли и Марк Эдвардс. Уильям Паркер, игравший здесь кроме того и на струнных — скрипке и виолончели, вообще является самым любимым партнером Гейла. С ним и с еще одним ветераном фри-джаза, ударником Санни Мюрреем, Гейл записал на “Knitting Factory” один из лучших своих дисков — “Kingdom Come”. Этот альбом с его вершиной, 21-минутной пьесой, названной истинно в эйлеровском духе “Lord, Lord”, известный обозреватель из “Rolling Stone” Дэвид Фрик броско определил, как “духовный катарсис”. К сожалению, послушать его мне не довелось, зато в рамках нашего “CD-Обзора” посчастливилось рецензировать последнюю работу Чарльза Гейла — “Ancient Of Days”. Сам музыкант провозгласил, что в этом проекте он стремился “играть джаз по-новому, используя современные идиомы”. Он полностью обновил состав своей группы и создал действительно чрезвычайно яркую, образную музыку, в основе которой, тем не менее, остался старый добротный фри-джаз, которому Чарльз Гейл остается непоколебимо верен на протяжении всей своей творческой жизни. Фри-джаз не Колтрейна, не Шеппа и даже не Эйлера, к которому он так близок. Фри-джаз Чарльза Гейла.
Излагая кому-то из интервьюеров свои взгляды на творчество, Гейл однажды высказал очень афористичную мысль: “В сущности, вы можете или исполнять музыку по придуманным кем-то иным правилам, или изобрести свои собственные правила”. Чарльз Гейл выбрал второй путь. Идти за ним по этому пути нелегко. Нужно обладать незаурядным талантом, богатейшей творческой фантазией и громадным запасом терпения, чтобы всю жизнь, стиснув зубы и невзирая на обстоятельства, играть свою игру. Приятно, что сегодня этот выбор начинают оценивать по достоинству. Перешагнувший шестидесятилетний рубеж Чарльз Гейл постепенно становится известен за пределами узкого мирка джазового авангарда. Уверен, если Бог отпустит ему побольше времени, правила Чарльза Гейла заинтересуют еще многих.
Дискография:
“Homeless” (Silkheart, 1990) “Always Born” (Silkheart, 1990) “Spirits Before” (Silkheart, 1990) “Repent” (Knitting Factory, 1992) “Touchin’ On Trane” (FMP, 1992) “More Live At The Knitting Factory” (Knitting Factory, 1993) “Consecration” (Black Saint, 1993) “Raining Fire” (Silkheart, 1994) “Translations” (Silkheart, 1994) “Kingdom Come” (Knitting Factory, 1994) “Abiding Variations” (FMP, 1994) “Testaments” (Knitting Factory, 1995) “Daily Bread” (Black Saint, 1996) “Unto I Am” (Victo, 1996) “Berlin Movement From Future Years” (FMP, 1997) “Delivered” (CD 13, 1997) “Solo: Live In Japan” (1997) “Ancient Of Days” (Knitting Factory, 1999)
Но фри-джаз — это не только звезды. Идеи свободной импровизации завладели в 60-е годы воображением многих темнокожих музыкальных революционеров. И те, кто оказался замечен публикой и критикой, издавал диски и появлялся на фестивалях — это лишь надводная часть айсберга. Многие так и остались безвестными, а некоторые только сравнительно недавно вышли из глубокой тени. Чарльз Гейл — одна из таких фигур.