Блажен кто посетил сей мир
В его минуты роковые...

Несмотря на неизбывное течение социального времени и неизбежность включения в него общеджазовых процессов, так или иначе корреспондирующих с процессами, происходящими в пространстве социума, тематика, настоящего Cимпозиума находится как бы вне этого времени, представляя собой коллекцию ментальных и более или менее монументальных экзерсисов многоуважаемых коллег. Программа прошлого Cимпозиума была составлена из докладов с подобной тематикой, по всей видимости и двадцать лет назад происходило нечто подобное (подтвердить или опровергнуть мои слова должны или могут мои старшие товарищи, так как сам я в первом Cимпозиуме участия не принимал). Происходит это прежде всего по причинам вышеизложенным, из-за "осколочного" подхода к проблемам, а также еще и потому что пока не существует базисных и общепринятых теоретических основ предмета обсуждения, мы будем вынуждены топтаться на отдельных смысловых "лужайках" с большим или меньшим "покрытием" и вытаптыванием оных. Не прекращая непродуктивные сетования и стенания, прямо и без дальнейших обиняков перехожу к предмету своего сообщения.

Новый джаз в России (как правопреемнице СССР) возник практически в то же самое время, что и в остальном мире, то есть на рубеже 60-х и 70-х годов. В отличие от остального мира, где он появился на прочной основе развитого в течение ряда предшествующих лет джаза свободного, в нашей стране, почти не поддержавшей традицию классического фри-джаза 60-х (попросту не успевшей этого сделать из-за своей всегдашней, особенно заметной в предыдущие десятилетия, но впрочем достаточно актуальной и сегодня, отсталости и задержки в развитии). Новый же джаз, впервые в европейской джазовой истории обретший изрядную долю независимости от джаза американского благодаря новому подходу к джазовому стиле образованию, наконец-то сумевшему преодолеть "афроамериканоцентризм", сразу же весьма уютно почувствовал себя на многонациональной и технически продвинутой музыкальной почве страны советов. Советский джаз, становясь новым, из музыки физиков стал превращаться в музыку лириков, то есть консерваторски образованных и профессиональных музыкантов (немногих из них незашоренных и открытых), впрочем оставаясь и для последних всего лишь хобби, пусть креативным и всепоглощающим. Так было. Практически также дело обстоит и сегодня. Но такая "неполная занятость" и востребованность абсолютна нормальна и для общемировой практики, где только единицы креативных музыкантов, сумевших сделать себе имя, имеют "full-time job" и живут плодами своего творчества.

С уходом в небытие незабвенных времен джазстоя, джазостройки и джазности ситуация в нашем новом джазе нормализовалась еще больше. Из концертных залов ушли толпы алчущих не искусства, но сублимированной в его формах свободы слова, печати, собраний. И оказавшись сначала (90-х годов) в шокирующем меньшинстве, наш новый джаз тем не менее удар выдержал и стал потихоньку возвращать аудиторию обратно, но уже не с помощью фиг в карманах и эзоповых речений, а за счет своего художественного качества (по крайней мере хотелось бы в это верить) и потребности новой аудитории именно в таком культурном продукте.

От эскизного описания общей ситуации перейдем к не менее эскизному (телеграфному) обзору частностей, то есть в первую очередь персоналий. Ограничимся здесь лишь перечислением имен. (Сегодняшняя и предшествующая активность каждого из культурных героев в случае необходимости может быть откомментирована.)

Вячеслав Ганелин
Владимир Тарасов
Владимир Чекасин
Сергей Курехин
Анатолий Вапиров
Владимир Миллер и Оркестр Московских Композиторов
Вячеслав Гайворонский
Владимир Волков
Михаил Альперин
Аркадий Шилклопер
Владимир Резицкий
Саинхо
Валентина Пономарева
Сергей Летов и Три О
Юрий Кузнецов
Владислав Макаров
Михаил Жуков
Пятрас Вишняускас
Витас Лабутис
Сергей Беличенко
Владимир Толкачев
Александр Нестеров

Новые лица в новом джазе:

АМА Джаз и Игорь Паращук
Алексей Айги и 4:33
НеТе
Вершки Да Корешки

Все эти и немногие другие персонажи существуют в новоджазовой среде нашей (впрочем, также, как и в пятнице и субботе). А среда дает не так много возможностей для активного в ней существования. Не так много, но дает. Прежде всего это концерты и фестивали, редкие, если не редчайшие, клубные оказии, радио и телепередачи, грамзапись, наконец.

Новоджазовых клубов в этой стране нет. И это не удивительно. Их не так много и в разных прочих странах. Здесь же, где клубное движение началось лишь несколько лет тому назад, и началось, конечно, с удовлетворения нехитрых запросов владельцев бритых затылков, золотых цепей и тугих кошельков, до столь элитарного жанра дело еще не дошло, но несомненно вскоре (или через несколько лет) дойдет. Тем не менее уже сейчас самые продвинутые "новые" клубы, ориентирующиеся на артистическую публику, изредка приглашают к себе, то Саинхо, то Чекасина, то Шилклопера, то Жукова. "Открытые" джаз-клубы, такие как JFC в Питере или Джаз-арт клуб в Москве тоже время от времени не гнушаются авангардистов. Но все это редкие эпизоды, отнюдь не становящиеся (да и не могущие пока стать) системой.

Значительно лучше дело обстоит на концертных площадках. Как концертный жанр новый джаз довольно прочно утвердился в обеих столицах и порой мелькает в Екатеринбурге и Новосибирске. Особенно неплохо дела идут в Москве (что совсем не удивительно). У нового джаза здесь есть постоянная площадка – Центральный Дом Художника, где такие концерты проходят 2-3 раза в месяц, и кроме того без особого отвращения эта музыка принимается Домом Композиторов, изредка Залом Чайковского и уж совсем редко Малым или Рахманиновским залами консерватории. Питер менее активен, но периодически встряхивается и демонстрирует преимущественно свои новые импровизационные достижения на своих же площадках. При жизни Курехина он сам являлся катализатором всей питерской (и не только) художественной жизни, теперь с его уходом, и эта жизнь замерла, словно выжидая чего-то, но по инерции продолжая шевеление и конвульсивные эстетические подергивания. Пару лет назад в Екатеринбурге успешно проходил полугодовой филармонический новоджазовый абонемент, но к сожалению продолжения это начинание не получило. Ситуация в Новосибирске немногим лучше, но об этом много лучше знает уважаемая аудитория.Ґ

Фестивальная жизнь нового джаза в этой стране ограничена одним Архангельском и "попутным" фестивалем, который уже три года проходит по дороге в Архангельск – в Вологде. Архангельский фестиваль в процессе своего нелегкого роста постепенно все больше сдвигался в сторону нового джаза, пока пару лет назад окончательно не раздвоился на летний мэйнстримовский и осенний авангардный фестивали. Можно ли считать Вильнюсский ежегодный новоджазовый фестиваль российским – вопрос риторический.

В противоположность постоянно колеблющейся (от полного штиля до бури и натиска) концертной и фестивальной жизни нашего нового джаза, его же фиксация на разнообразных носителях (в первую очередь, компакт-дисках) развивается однонаправленно и в сторону медленного, но верного увеличения интереса немногочисленных, но самых разных фирм грамзаписи к этому странному и нестабильному образованию. Снова ограничимся лишь перечислением этих фирм (возможны самые подробные комментарии):

SoLyd Records
Sonore Records
Ermatel Records
Long Arms Records

Радио о новом джазе вещает. Российское радио, в основном, устами Дмитрия Ухова. ВВС до самого недавнего времени устами Алексея Леонидова, то бишь Лио Фейгина (к сожалению, сейчас он выпал из сетки и его передачи можно услышать лишь эпизодически). Радует активность некоторых провинциальных радиостанций (например, екатеринбургский гуру Геннадий Сахаров, решивший побить рекорд длительности нахождения в джазовом эфире вышеупомянутого Ухова и ведущий ежедневную часовую радиопередачу о джазе). Но, увы, безвозвратно прошли времена когда "диаспора" в урочную пору дружно приникала к радиоприемникам и ликуя впускала в себя вражеские голоса. Сейчас, пожалуй, поиск джазовой информации в радиоэфире - удел неофитов. О телевидении, как о телевидении, умолчим.

Подводя итоги первой части доклада, хочу подчеркнуть, что пафос настоящего доклада в том, что, на мой взгляд, наш новый джаз существует в адекватной себе социокультурной ситуации (и наоборот - вполне адекватен окружающему его миру). Иначе и быть не может. И ни к чему, мне кажется, посыпать голову пеплом и расцарапывать себе разные части тела, как мы привыкли делать - занятие это хоть и приятное, но отдает фарисейством, а главное, непродуктивное.

Не останавливаясь сейчас на истории взаимоотношений советского, а затем постсоветского общества и джаза, посмотрим на его сегодняшнее состояние и попытаемся в нем найти оправдание названию этой части доклада. Действительно, по мере роста цивилизованности в новом российском обществе (в первую очередь бизнесе) растет и уровень культурных запросов новых и сверхновых русских - пальцы веером постепенно приобретают более осмысленные и менее криминализованные конфигурации, "мурка" мало-помалу уступает место "tiger rag". Традиционный джаз все более прочно обосновывается в дорогих и процветающих ресторанах (и это при том, что немногочисленные джаз-клубы по-прежнему крайне далеки от коммерческого успеха - музыканты одни и те же, но действительно разная публика и разные деньги, да и музыка разнится, верней не сама музыка, а отношение к ней, причем по обе стороны баррикад, сиречь столиков).

Конечно, не следует забывать о более или менее успешной концертной, гастрольной и фестивальной деятельности традиционного джаза, но не эта деятельность определяет его сегодняшнее лицо. Концерты и фестивали были всегда (в обозримые несколько десятилетий), но собирали они своих (сообщников, то есть членов сообщества), продолжают собирать своих и сегодня.

Интересно же, что сейчас джаз на первый взгляд неожиданно, а на самом деле вполне закономерно, оказывается востребованным более широким кругом потребителей, явно находящихся вне "диаспоры". Конечно, и этот круг весьма ограничен - 5-10%% от общего числа потенциальных слушателей музыки, но важно, что это уже не катакомбы, а выход в широкий, неведомый и пугающий мир. Назовем этот эффект сегодняшней "подогретой" социализации джаза "новым русским эффектом", а соответственно, востребованный джаз "новорусским джазом". Как выше уже было замечено новые русские играют в этом процессе далеко не последнюю роль. Им нужна красивая жизнь, а романтика нар и этапов в прямом и неприглядном виде их перестает удовлетворять. Подобная же эстетика, но переваренная американскими нефами и опосредованная десятилетиями художественного опыта, дает им качественно иной культурный продукт и позволяет начать забывать о собственных социокультурных корнях (о которых им очень хочется забыть).

Таким образом, традиционный джаз через лакейскую звуковым фоном входит в новорусскую жизнь и оказывается в ней вполне уместным. Примеров тому множество, упомянем лишь некоторые из них, самые близкие из недавнего персонального опыта автора. Хорошие джазовые музыканты играют ныне в хороших ресторанах и на престижных презентациях, играют хорошую и становящуюся престижной фоновую музыку, "table jazz" музыку для еды и разговора. Другим своим крылом (кислотным) джаз проникает в молодежные клубы, как например, становящееся постепенно модным в Москве новое танцевальное поветрие "funkajazzadelic". По дороге в Новосибирск сотни пассажиров Аэрофлота и Трансаэро (no-преимуществу бизнесмены, то есть те же новые русские) невольно (или скорее вольно) становятся потребителями как бы джазовых трансляционных программ, чему автор был свидетелем не далее как пару дней тому назад, оказавшись по пути на Симпозиум в атмосфере легкого, почти невесомого джаза, так что казалось, что летишь не в самолете, а на космическом корабле. И наконец, пример актуального вхождения джаза в сегодняшнюю жизнь нашу, который, честно говоря, настолько меня поразил, что подвигнул на размышления и вызвал к жизни вышеизложенные соображения. Это макет упаковки для презервативов под названием JAZZ или MIDNIGHT JAZZ. Очень точно и абсолютно соответствует духу нашего времени. Без комментариев.

Также во время написания этого доклада я неожиданно обнаружил, что аббревиатура NRJ - новорусского джаза по-английски (как оно и должно быть), повторяет игровое название чикагской группы Hal'a Russel'a и более того название своего рода "энергичного" направления в современном американском джазе. Конечно, такое совпадение не может быть случайным.

(Здесь наш московский коллега допускает ошибку: правильная аббревиатура ансамбля Хэла Рассэлла – NRG ENSEMBLE – примечание редакции).

В нашем насквозь постмодернистском мире каждая оговорка и опечатка наполнены глубинным внутренним смыслом. И похоже, что именно эта новорусская пассионарная избыточная энергия и позволит нашему джазу перебраться в XXI век и продолжить там свое существование - бедное или безбедное, кто знает. Но оставим это несколько запоздавшее наблюдение для дальнейшего медитирования (персонального или коллективного), которое смею надеяться последует за настоящим Симпозиумом и может явиться темой чьего-нибудь доклада на Симпозиуме следующем, который по сложившейся традиции непременно состоится в Новосибирске в следующем тысячелетии.

Николай Дмитриев. Москва, май-июнь 1997